Рис

3821 ссылка про дизайн

Интересно, что первую половину лекции он рассказывает о том, чему много внимания уделил Меламед в лекции, которую ты пропустил — как разобраться в себе, чтобы оптимизировать свои действия.

Шнайдер к этому идет через отсев рандомного, и нам его круг интересов частично известен http://langsam.ru/ris/post/1124. Меламед забуривается в детские эстетические потрясения и приходит к соединению карикатуры с советской пропагандой (вот, по его словам, его самая важная, поворотная работа, в которой он это комбо осознал — http://mlmd.ru/2008/01/19/worldclass/#more-152 )

Небанальный сайт, работы отлично поданы

«Жезлы или дубинки предназначались для практического и церемониального применения силами полиции, выполняя одновременно роль оружия и жетона. Констебли не носили униформу вплоть до 1829, а служебные удостоверения — до 1880-х гг. На то, что констебль действует под монаршей властью, до этого времени указывал жезл — отображаемыми на нем королевской короной и шифром. <…>

На жезлах также могли фигурировать королевский герб, герб местного города или деревни и инициалы владельца. Основным производителем жезлов была бирмингемская компания Хайатт & Ко, но в маленьких городах и приходах базировались локальные производства. Так как количество декора основывалось на личных предпочтениях владельцев, жезлы констеблей зачастую были уникальными инструментами.»

Вот текст Фуко еще:

Возможно, эта картина Веласкеса является как бы изображением классического изображения, а вместе с тем и определением того пространства, которое оно открывает. Действительно, оно здесь стремится представить себя во всех своих элементах, вместе со своими образами, взглядами, которым оно предстает, лицами, которые оно делает видимыми, жестами, которые его порождают. Однако здесь, в этой разбросанности, которую оно собирает, а заодно и расставляет по порядку, все указывает со всей непреложностью на существенный пробел — на необходимое исчезновение того, что обосновывает изображение: того, на кого оно похоже, и того, на чей взгляд оно есть всего лишь сходство. Был изъят сам субъект, который является одним и тем же. И изображение, освободившееся, наконец, от этого сковывающего его отношения, может представать как чистое изображение.