Рис

3821 ссылка про дизайн

DROGA5
www.canneslions.com/...

и тут http://www.mn.ru/society/20131008/358802952.html (со старой)

Лоос элитарист, хотя бы по возрастному принципу. Орнамент добирается до нас маркированным инфантильностью, историей и протестом.

Флоренский считал, что орнамент восходит к молитве, заговариванию.

Люке считал, что у древних и детей это лишь сперва утверждение своего присутствия, а потом осознание ценности этого утверждения, ведущее к повторам-имитациям, распространению бренда автора — то есть, концептуализация, а не сходство, «интеллектуальный реализм».

Батай считал, что это прежде всего желание калечить фон, алиби этого желания.

Луис Кан на своей (совпадающей с Лоосом) территории считал, что орнамент это начало шва http://www.rodell.design/entry/?article_id=64

Именно! Они на это и указывают как на источник

Хотя я, на такое глядючи, в первую очередь вспоминаю ижицу Плавинского 4.bp.blogspot.com/...

Удобно, если не одно НО, например в 2021 в сентябре 30 дней, а покажет на 1 больше.

Костюмы прикольные, а вот это i.kinja-img.com/... прямо советские «Чародеи». Древесина в sci-fi — какая-то особая печать времени, как машины с деревянными боками.

Самое крутое в «Дюне» это, конечно, дуэль в трехмерных костюмах http://www.youtube.com/watch?v=RkQFhPJuxgk и то, что герой львиную долю хронометража тусуется вдвоем с мамой.

Потому что больше половины книги он действительно тусит с мамой. Создатели сохранили не самые интересные сюжетные линии и детали. Например, я весь фильм думала, что за мега герпес у ментата Суфира Хавата, пока не вспомнила, что ментаты пьют специальный сок, который не смывается с губ.

Вот текст Фуко еще:

Возможно, эта картина Веласкеса является как бы изображением классического изображения, а вместе с тем и определением того пространства, которое оно открывает. Действительно, оно здесь стремится представить себя во всех своих элементах, вместе со своими образами, взглядами, которым оно предстает, лицами, которые оно делает видимыми, жестами, которые его порождают. Однако здесь, в этой разбросанности, которую оно собирает, а заодно и расставляет по порядку, все указывает со всей непреложностью на существенный пробел — на необходимое исчезновение того, что обосновывает изображение: того, на кого оно похоже, и того, на чей взгляд оно есть всего лишь сходство. Был изъят сам субъект, который является одним и тем же. И изображение, освободившееся, наконец, от этого сковывающего его отношения, может представать как чистое изображение.